Двадцать лет пришлось кочевать исландским ковбоям по свету, чтобы добраться до матушки России. Двадцать лет по-исландски неторопливой и размеренной работы увенчались рождением «Ótta», альбома, который, раз за разом получая хвалебные оды от самых именитых музыкальных изданий и с легкостью покоряя вершины вроде «Альбом года», стал отправной точкой для нового тура Solstafir. Англия, Ирландия, Европа, США, Мексика, снова Англия, снова Европа, и, наконец-то, Россия. Самые любопытные из нас следили, как сквозь бесконечную череду концертов, интервью, встреч с фанатами, записей на радио эти ни на кого не похожие исландцы прокладывали свой путь к сердцам людей своей волшебной музыкой и невероятной отдачей на сцене. Шаг за шагом – и когда после отмененного концерта в Минске (вышла накладка с визами) музыканты ранним утром прилетели в Москву, та неожиданно сдалась без боя, пустив в свои пределы метель и пургу, разрешив Solstafir играть по своим правилам.
Обещанному в семь вечера открытию дверей в московском Volta Club поверили многие, и организаторы не обманули – к семи у входа в зал уже стояла очередь, которую нельзя было назвать внушительной, но только потому, что часть пришедших с легким сердцем по дороге ко входу свернула в бар. За дверьми ко сцене, похоже, настраивались Paskura, которым выпало в тот вечер «разогревать» толпу перед исландцами. Сами герои вечера, кстати, откровенно скучали: взлохмаченный Адди нет-нет да выглядывал из дверей на пару секунд, бросая оценивающие взгляды на собравшихся и не скрывая улыбки от радостного пищания заметивших его фанатов (вернее будет сказать «фанаток», ибо только девушки были готовы мерзнуть еще задолго до открытия дверей под пронизывающим ветром, чтобы занять самый первый ряд на концерте). Раз улыбнулся, два улыбнулся – и вот он уже неуверенно выходит к поклонникам, тепло приветствуя каждого, кто к нему обратился, и смущенно принимая подарки. Заметив долговязого мистера Триггвассона, толпа зашумела и, конечно, «спугнула» его: подписав пару билетов, Адди раскланялся и был таков. Впрочем, чтобы вернуться через некоторое время снова, да не одному, а с сотоварищами: гитаристом Сайтоуром и басистом Сваваром. Барабанщик Карл не удостоил своим вниманием публику, что отчасти было понятно, потому что в туре 2015 года он лишь заменял постоянного до недавней поры драммера группы Гумми, с которым Solstafir расстались по неизвестной до сих пор (и не обсуждаемой ими) причине. Тем не менее, троих участников группы пришедшим, казалось, было вполне достаточно: несмотря на все усилия охранников Вольты «сберечь» исландцев, поклонники окружили их, и пока не получили подписанные билеты, диски, забавные сэлфи и знатную порцию объятий-рукопожатий, отдавать обратно героев вечера совсем не хотели. Но уже не за горами открытие дверей, и, дав команду «На старт – Внимание – Марш!», охрана разбегается, чтобы не попасть под горячую в данном случае ногу счастливо несущейся в зал толпы.
Ждать выхода Paskura пришлось совсем недолго. В отличие от Sequoian Aequison, питерского саппорта для Solstafir, москвичи выдали нагора весьма энергетичный и драйвовый сет. «Крепкий» прогрессив, приправленный нотками меланхоличного пост-рока, запоминающийся перформанс гитаристов, эмоциональная вокальная работа и ну очень по-домашнему теплое общение с залом – и изначальный скепсис, увы, присущий мне при ожидании разогрева на московских концертах, улетучился. За ребятами было приятно наблюдать и еще приятней было впитывать в себя с лихвой отдаваемую ими энергию. Проводив Paskura благодарными аплодисментами, зал собрался (к слову, к концу разогрева в Вольте уже стало тесновато, люди прибывали и прибывали) с силами для того, чтобы ждать Solstafir, и в воздухе повисло неясное томительное ощущение.
Ощущение это, пожалуй, усиливалось с каждой фоновой песней; ожидание эксклюзивного шоу заметно нервировало толпу, тут и там можно было услышать то радостные крики, то счастливые всхлипы. Благо, что ковбои тянуть долго не стали: не успели поклонники радостно поприветствовать Адди, мелькнувшего за сценой с кофейной чашкой в руках, как свет софитов сменился на мягко-синий, и еще минут десять мы были свидетелями того, что нам тогда казалось тестированием дым-машины. Когда плотность дыма вполне себе сравнялась с плотностью утреннего тумана над черными берегами Вика, зал услышал умиротворенное пение, вкрадчиво обволакивающее своей размеренностью. Волшебный русскому слуху исландский, тщательно выводимый в одной из традиционных песен этого далекого острова, заворожил толпу настолько, что не сразу она и проснулась от этого магического сна, не сразу узнала инструментальную «Náttfari», а вместе с ней и неясные в тумане фигуры, неторопливо вышагивающие к зрителям. Но когда узнала, тогда оглушила музыкантов по-настоящему русским душевным приемом; тут и там развевались исландские флаги. Овации не стихали все три минуты (столько длится «Náttfari»), и разбились почти ощутимой волной только лишь о нервный первый рифф «Köld». Беспокойная ода мучительным человеческим чувствам не оставляла равнодушию ни шанса, пронзительный голос вокалиста рождал неясную тревогу, чтобы в следующий момент ленивый перебор струн Сайтоуром мог ее унять. Фортепиано на живых выступлениях Solstafir звучит сэмплами, но звучит достойно, нет ощущения фальши или плоскости.
Хотя звездный час фортепиано был еще впереди. Не успел зал «отойти» от ««Köld», как тихо-тихо, будто робко Solstafir затянули «Lágnætti», которую все в зале узнали с первых нот и отозвались благодарным гулом. Заглавная песня с последнего альбома группы, на которую был снят клип, - вот программа-минимум, с которой должен был ознакомиться каждый, кто собирался на концерт исландцев в этот раз. Космический звук, рождаемый синтезом гитар и электронного смычка, преследовал разум, играя с ним словно в кошки-мышки, то будоража, то успокаивая. Как будто этого было мало, Адди то и дело подходил к самому краю сцены, почти на расстояние вытянутой руки, так, что можно было рассмотреть скалящихся резных драконов у него на гитаре, и играл всем и каждому, словно лично подавал невидимую руку, лично приглашал окунуться в этот урочный час, lágnætti, когда сожаления о содеянном больше не имеют смысла, и остается лишь смиренно принять боль и утрату, и, может, написать об этом песню.
Колоритны ли Solstafir? Пожалуй, это недостаточно сильный для них комплимент. Не отрекаясь от своего наследия петь на родном языке, на котором говорят хорошо если 300 тысяч человек в мире (99% из которых, очевидно, говорят на нем в Исландии), про боль, потери, смирение и нелегкий человеческий путь, при этом позиционируя себя как «атмосферный рок-н-ролл» (наиболее точный перевод), и нещадно эксплуатировать ковбойский образ – и Вы еще продолжаете применять к ним слово «колоритны»? Гумми, которого уже нет в группе, но он незримой нитью связан с ними, добродушный толстяк с длинными светлыми дредами и с невероятно глубоким взглядом. Сайтоур, высокий, худощавый, в неизменной своей ковбойской шляпе и с могучими бакенбардами. Свавар, непременно в белой рубашке, на фоне которой особенно сильно бросаются в глаза две длинные, по пояс, косички огненно-рыжего цвета. Ну и, конечно, Адди, худой долговязый шатен в кожаной куртке и казаках, скептично взирающий из-под нахмуренных бровей, но всегда щедрый на искреннюю улыбку. «Мы пришли с земли снега и льда, мы Solstafir, и нам потребовалось всего двадцать лет, чтобы оказаться здесь. Спасибо, что вы нас ждали!» - улыбается он, внимает бушующей счастливой толпе и внезапно просит тишины. Исландская магия уже начала свое действие, и все покорно молчат. «В душе царит зима…», - шепчет мистер Триггвассон, и мы все оказываемся во власти «Rismál». Шепот сменяется на крик, крик обрывается, и тут во всем зале гаснут огни. Буквально полсекунды на шорох затаиваемого дыхания и на то, чтобы услышать, как гулко бьется собственное сердце, - и снова нас накрывают с головой чарующие риффы вкупе с неподдельной искренностью голоса, и мы всё дальше уплываем в этот безбрежный океан, следуя за путеводной исландской звездой.
Следующая композиция также не нуждается в представлении залу: открываемая мелодичной скрипкой, «Ótta» повергает публику в некое подобие транса. Я вижу вокруг себя закрытые глаза, задумчивые лица, невольные слезы на трепещущих ресницах, и это рождает счастье, экстаз, чувство глубокого единения с толпой и понимания, даже благодарности. Но по мере того, как растет накал в песне, и музыканты отдаются во власть эмоций, отрываясь на полную катушку, зал внимает им с готовностью: люди прыгают, хлопают, кто-то поет во всю силу легких – и как же это прекрасно.
«Dagmál» и «Djákninn» «пронеслись» одним бешеных вихрем, со всей их страстностью, хотя они совершенно разные и по духу, и по слову, смыслу, содержанию. Надежда и ее утрата, умиротворенность и обреченность, вера и кривой оскал того, кто идет наперекор судьбе. Но нашивка на плече вокалиста словно напоминает нам - «That’s all rock n’ fucking roll», и группа вместе с залом растворяется в по-настоящему рокнролльном угаре. «Растворяется» означает именно то, что означает, и пятнадцать минут, казалось, будут длиться вечность.
Да, в этот вечер Адди не особо разговорчив, но каждое его слово падает в пустоту с тяжестью камня, ему внемлют и стремятся ответить. Так и когда он просит перевести на русский название «Svartir Sandar», из первого ряда сразу откликаются, и вот уже он радостно восклицает, до смешного зачем-то стараясь проговорить фразу как можно быстрее: «Черные пески!» и незамедлительно начинает саму песню.
А песня – о любви несчастной, о любви горькой. Почти как наши песни, жальные, правда за тем исключением, что исполняется она на надрыве, на последнем пределе голоса, чтобы уже в следующий момент закончиться долгим резонирующем где-то на уровне костей гитарным риффом. Закончиться, плавно стирая накопленное за всю ее длину напряжение, как океан непременно стирает следы на черных песках.
Далее звучат такие знакомые удары по тарелкам – начиналась «Fjara». «Fjara», которая вознесла группу на совершенно новый для них тогда уровень признания, по сути открывая их для всего мира за границами Исландии. «Fjara», которая всех, не будем опасаться этого громкого слова, поразила видеорядом, одновременно авангардным и в то же время с понятной и ясной идеей.
Москва встретила Фьяру оглушительным громом оваций и согласными аплодисментами, а затем – молчаливым трепетом до самого конца песни. «Ef ég vinn í þetta eina sinn, er það samt dauði minn (моя победа – это мое поражение)», - шептали губы, а разум отказывался верить, что Фьяра здесь, она звучит для тебя, Solstafir поют ее тебе, но вместе с тем стремился растянуть этот миг на как можно дольше. Не хотелось скрывать неожиданно вскипевшие слезы, хотелось лишь благодарить группу за то, что они согласились к нам приехать, и привезли с собой самую настоящую исландскую магию – чувствовать себя счастливым от каждой ноты этих сумасшедше грустных песен.
Эпилог у концерта оказался более, чем прекрасен: объявив залу, что сейчас будет песня специально для девушек, под первые аккорды «Goddess of the Ages» Адди надел свою знаменитую фуражку и спустился в фотопит. Прошелся вдоль всего фотопита, пожимая руки, обнимая, целуя девушек. Забирался на ограждение, примерял пиратскую треуголку. В конце концов, схватив неистово развевавшийся исландский флаг из первых рядов и засунув его в задний карман брюк, забрался обратно на сцену, куда на протяжении оставшихся нескольких минут были устремлены благодарные как взгляды, так и мысли всех пришедших посмотреть на олицетворенное волшебство под названием Solstafir.
Наверное, не дожидаясь всех остальных концертов текущего года, уже можно сразу сказать, что приезд Solstafir в Россию – событие знаковое, они подарили столице и Питеру невероятный по эмоциональной силе концертный «экспириенс», и те, кто пропустили их выступления, потеряли очень и очень многое.
Сет-лист:
1. Náttfari
2. Köld
3. Lágnætti
4. Rismál
5. Ótta
6. Dagmál
7. Djákninn
8. Svartir Sandar
Encore:
9. Fjara
10. Goddess of the Ages
|
